| |
Глава первая.
Прошло пять с половиной лет с тех пор, как Штирлиц стал
вождем в Бразилии. Теперь он, а не Мюллер, был вождем, и
все в колонии Третьего Рейха подчинялись ему и благоговели
перед ним. Штирлиц разъелся, по вечерам пел непристойные
песни и даже почти совсем забыл о Мировой Революции.
В гарем теперь ходил он, каждый день и по многу раз,
как получалось, а Мюллер ходил кругами вокруг него и вти-
хоря злился. Женщины Штирлица уважали, а Мюллера нет.
Борман стал толстеть не по дням, а по часам, стал мед-
леннее бегать и был тяжел на подъем, но придумывал более
ухищренные пакости. Появление различных новейших достиже-
ний науки, техники и самогоноварения подталкивало его со-
вершенствовать свое мастерство, и теперь жертва, зацепив-
шаяся за невидимую веревочку, не падала, а притягивалась к
дереву посредством влияния сильного магнитного поля на ме-
таллические предметы в своих карманах и ударялась током,
ослеплялась вспышкой или оглушалась сиреной.
Пастор Шлаг на халяву разжирел так, что уже не влезал в
самую широкую сутану, сделанную из чехла от танка Т-34.
Борман злобно потешался над ним, советуя носить другой че-
хол, от ракеты "Томагавк", и предлагал свою помощь в его
получении. Пастор деликатно отказывался.
Ежедневно утром два здоровых негра наполняли для сми-
ренного священника водой здоровое корыто, пускали туда
ведро голодных пираней, и пастор садился удить, взяв с со-
бой пару бутербродов, потертую библию времен гражданской
войны и журнал "Play boy".
К вечеру он возвращался, не поймав, естественно, ниче-
го, и читал книгу "О вкусной и здоровой пище". Негры
спускали воду из корыта и выбрасывали хищных пираней в
океан, забирая со дна перекушенные части удочки, обгрызан-
ную леску и консервные банки из-под тушенки, которые кро-
вожадные рыбы не могли переварить, несмотря на большие
усилия. Банками всех обеспечивал сам Штирлиц, так как от-
казаться от вкусной и здоровой пищи, про которую читал
пастор Шлаг, он был не в силах. Иногда полет банки из окна
сопровождался жужжащим консервным ножом и неприличным ру-
гательством. Если пастору счастливилось подслушивать под
окном, то помимо ругательств и рыганий он получал банкой
по лбу и долго беззвучно радовался, выпучив глаза. Пастор
потирал лоб и повторял заклинание своего покровителя, чем
сильно стимулировал пищеварение у гогочущего Штирлица.
-- Эй, пастор... - Штирлицу не хотелось драться, но обой-
тись без профилактического мероприятия (мордобития) было
нельзя.
-- А ? - Пастор, шевеля бровями, выполз из-под подоконни-
ка и уставился на Штирлица добрыми честными глазами.
Увидев такой взгляд, Штирлиц немного смутился. Ему го-
раздо привычней было видеть злобный оскал, или красочный
фингал под глазом.
-- Чего ты на меня так смотришь ? - недоверчиво спросил
он, на всякий случай ощупывая в кармане браунинг с выцвет-
шей дарственной надписью. - по родине соскучился ?
Шлаг на всякий случай пожал плечами и отвел взгляд.
Штирлиц молча бросил его красивым профессиональным пинком
в клумбу. Пастор упал на колючки кактуса и принялся сто-
нать.
" Ностальгия ", - догадался Штирлиц. - " Домой хочет "
Пастор застонал еще пронзительнее, с подвываниями.
Мимо него прошел Борман с чемоданом и удовлетворенно
чмокнул губами. Партайгеноссе думал, что пастор попал в
его хитроумную ловушку.
-- А, Борман ! Вот ты-то мне и нужен... - Штирлиц
свесился с подоконника и поманил испачканным тушенкой
пальцем толстого Бормана. Борман переложил чемодан из ле-
вой руки в правую и с опаской подошел к Штирлицу.
-- Штирлиц ! Как солнышко ярко светит ! - улыбаясь, ска-
зал он, пытаясь окончить разговор без фингала под глазом.
-- Светит, - милостливо согласился Штирлиц. Легкая желто-
ватая мгла окутывала низко повисшее небо.
" Парит - наверное, к дождю ", - подумал пастор Шлаг.
-- И твой портрет так хорошо висит, - сказал Борман, де-
лая два шага к отступлению и подхалимски улыбаясь.
Портрет, на котором был изображен Штирлиц с лицом
мыслителя и с банкой тушенки в руке, был слегка перекошен
от ветра, но тем не менее висел довольно ровно.
-- Висит, - согласился Штирлиц, любуясь собой.
-- Ну, я пойду... - Борман стал медленно отступать к фон-
тану со скульптурой "Штирлиц, разрывающий пасть крупному
зверю (медведю)".
-- Я вот тебе щас пойду, - сказал Штирлиц. Его грозная
рука смяла пухлого Бормана в охапку. Партайгеноссе ойкнул
и выпустил из рук чемодан, тот упал на пастора и со скре-
жетом раскрылся. Куча бумаги выпала из него, и Шлаг заба-
рахтался в ней, как в проруби с ледяной водой.
Он только успел заметить, как Борман, голося о предан-
ности Штирлицу, исчез в окне, и как Штирлиц с боксерскими
выдохами стал наносить ему глухие удары.
Пастор, кряхтя, выбрался из горки бумажек и принялся
вытаскивать их из-под рясы. Его взгляд упал на надпись на
бумажке, и он насторожился. Надпись гласила:
"Листовка (бумажка). Просьба сначала прочитать, а потом
от нее закуривать.
Революционный народ порабощенной Бразилии !
Отечество в опасности ! И всему виной - штандартенфю-
рер СС фон Штирлиц ! Он хочет пустить всю нашу любимую
Бразилию на тушенку ! И продать ее в Россию, где по улицам
толпами ходят медведи (злые) и даже кусаются турникеты (в
метро).
Не продадим нашу любимую Бразилию !
Кто хочет, может записываться в Комитет Спасения Брази-
лии под руководством истинного патриота и коммуниста
(партбилет No 17892048) Мартина Бормана !"
" Что такое партбилет ? ", - подумал пастор Шлаг. - " И
что об этом подумает сам Штирлиц ? "
Из окна с воплем о глубоком недовольстве вылетел Бор-
ман, приземлившись рядом с раздумывающим пастором Шлагом.
-- Черт, - плачущим голосом капризного ребенка сказал он.
Пастор перекрестился. - Противный Штирлиц ! Что ему за
охота драться каждый день ?
-- Это верно, - неуверенно протянул пастор, оглядываясь
по сторонам. Он знал, что со Штирлицем шутки плохи. - А
скажи мне, Борман, что это за Комитет Спасения Бразилии ?
Борман забеспокоился. Он не знал, сразу ли Шлаг все
расскажет Штирлицу, или же чуть погодя.
-- Пойдем отсюда, - сказал он, зная, что Штирлиц, несмот-
ря даже на то, что сейчас он громко храпит, может все
подслушать и потом поставить под глазом несколько синяков.
Они собрали бумажки в чемодан и ушли.
Едва два товарища по несчастью - Шлаг и Борман - из-
чезли за кустами, из за ближайшего кактуса вылез Мюллер в
панамке, но с хлыстом и в кирзовых сапогах. Он, конечно
же, все слышал и видел. Подойдя к торчащей из-под ветки
какого-то экзотического растения бумажке, он осторожно вы-
нул ее и прочитал.
Мастер по государственным переворотам и заговорам сразу
же понял, что к чему и привычно оценил силы сторон. С од-
ной стороны были Борман со своими веревочками и пастор с
удочкой, а с другой - мощный кулак Штирлица. Мюллер загнул
три пальца на левой руке, два на правой, высморкался и по-
лез в окно к Штирлицу.
Штирлиц лежал на кровати, держа в одной руке газету
"Советская Бразилия", а в другой - банку тушенки и делал
вид, что спит. Мюллер осторожно снял сапоги и на четвере-
ньках пополз к столу, на котором в форме пятиконечной
звезды были расставлены бутылки с водкой. Вытащив одну
бутылку из верхнего левого луча звезды, Мюллер запустил
острые зубы в пробку и с хлопком откупорил непослушную
посудину. Глотнув из горлышка, он почувствовал себя гораз-
до лучше и рыгнул. От знакомого звука Штирлиц очнулся от
мыслей о тушенке и сале и открыл один глаз. В углу комнаты
Мюллер пил водку из его запасов.
-- Чего ты там копошишься ? - Штирлиц недовольно заворо-
чался и со скрежетом почесал ногу.
-- Беда, Штирлиц, заговор... - Мюллер набил рот бутербро-
дом с ливерной колбасой и показал Штирлицу листовку Борма-
на.
-- Так что же, заговор плетет Борман ? - Штирлиц был о
нем худшего мнения. Мюллер утвердительно закачал головой и
отправил в рот второй бутерброд.
-- Чхал я на его заговор, - сказал Штирлиц, отобрал тре-
тий бутерброд и бросил Мюллера в окно.
Приземливись в уже знакомой им всем клумбе, Мюллер чих-
нул и обиженно протянул:
-- Никто меня не любит... И по голове меня, и картошку
чистить меня...
Он поправил панамку, с любовью отцепил от нее налипший
репей и поплелся в ту сторону, куда ушли Борман и пастор
Шлаг.
Напрасно Штирлиц так пренебрежительно относился к коз-
ням мелкого пакостника. Борман разбросал свои листовки по
всей колонии Третьего Рейха, и к вечеру около его жилища
собралась толпа равнодушных негров послушать очередного
революционера. В прошлый раз революционер понравился толь-
ко каннибалам с прибрежных островов. Они его и съели.
-- Друзья мои ! - Борман, стоя на импровизированной три-
буне, размахивал испачканным носовым платком и делал как
можно более приветливое лицо.
Негры смотрели на него как можно более равнодушней и
дали тем самым понять, что тамбовские волки Борману
друзья.
Борман надрывался, обещал, угрожал, но равнодушное
население порабощенной Бразилии отнеслось к нему с непони-
манием.
Борман бросил платок на запыленную землю, плюнул и
спустился с трибуны.
Делу решил помочь пастор Шлаг. Задрав ногу, он заб-
рался на трибуну и сказал, не надеясь, впрочем, что найдет
понимание:
-- Кто женщину хочет ?
Негры оживленно вскочили и зарычали. Пастор подумал,
что сказал что-то неправильное, и попытался улизнуть, но
его поймали.
-- Где она ? - нетерпеливо спросил толстый бородатый му-
лат, поигрывая остро отточенным мачете и переливающимися
бицепсами.
-- К-кто она ? - заикаясь, спросил пастор.
-- Та фемина, про которую ты говорил, - мулат с сомнением
посмотрел на пастора, щелкнул языком и стал поигрывать ма-
чете еще ужасней.
-- Так все женщины в гареме у Штирлица, - завизжал пастор
Шлаг, пытаясь вырваться из крепких волосатых рук, держа-
щих его за ноги, за руки и за два-три волоска на тщедушной
лысине.
-- А зачем этому кабальо столько фемин ? - задумался му-
лат. Данный вопрос много раз задавал себе Борман, когда
видел, как пастор Шлаг носится за его секретаршами.
Мулат уронил мачете себе на ногу. После этого он ра-
достно прыгал около двадцати минут, пока его не отбросили.
-- Вот видите, - с вожделением начал Борман, решив взять
власть в свои руки. - Штирлиц, эта противная русская
свинья, забрал себе всех наших женщин...
Борман говорил и говорил, не чувствуя, как мощная рука
поднимает его за воротник.
-- Кто свинья ? - спросил глухой, до боли в носу знакомый
Борману голос, эхом перекатываясь по контейнерам с сахар-
ным тростником.
Негры притихли. Борман оскорбил еще пару раз Штирлица,
сказал пару недобрых слов про тушенку, и тут сильная рука
бросила его в джунгли.
" Разве я что-то не так сказал ? " - задумался Борман,
приземлившись в самые крупные заросли колючек. Вскоре он
понял, что глубоко ошибался.
Штирлиц, поднявшись на трибуну, рыгнул и сказал:
-- А теперь все пшли домой... А кто не все, того я отвык-
ну Бормана слушать...
Негры притихли и разошлись. Непоколебимый авторитет
Штирлица покачнулся. Штирлиц, тем не менее, этого не пони-
мал.
* * *
-- Эй, ты, в шапке, подь, - Никита Сергеевич ласково по-
дозвал Лысенко.
-- Че ? - Лысенко подошел поближе и снял шапку.
-- Как там кукуруза ? - Хрущев плюнул на пол и притянул
поближе засиженную мухами тарелку с бутербродами.
-- Растеть, - Лысенко обнажил рот с несвежими черными зу-
бами и заржал чему-то своему.
-- Это хорошо, - сказал Хрушев. - А этого... как его ?...
Штирлица посадили ?
-- Та не знаю я, - нараспев сказал Лысенко и надел шапку.
-- Дурень ты, - сказал Никита Сергеевич, - Ты этот...
арогном, во, значит, все должен знать ! Узнай и доложи...
-- Кому ? - переспросил обалдевший Лысенко, чувствуя, что
он и правда дурень.
-- Ну, кому-нибудь, - сказал Хрущев, смачно засовывая па-
лец в нос.
* * *
На захват Штирлица был отправлен специальный Отряд Ми-
лиции Особого Назначения из восьми человек. Во главе отря-
да стоял майор, имени которого никто не знал.
-- Не завидую я этому... как его ?... Штирлицу, - радост-
но, как настоящий мелкий пакостник, сказал сектретарь Ни-
киты Сергеевича.
Он не знал, что не он, а Штирлиц имел все основания не
завидовать ему.
-- Как тебя ? - Никита Сергеевич стоял в дверях, - Иди-ка
сюда, вон за тобой пришли... - глаза Генерального Секрета-
ря светились победным торжеством. За дверью, вытягивая
шеи, стояли сотрудники КГБ и в нетерпении поигрывали
пистолетами.
" Main Gott, Пришли... А я так и не передал последнюю ши-
фровку ", - подумал секретарь. Он бросил на пол подаренный
любимым фюрером шмайссер, который носил за пазухой, и, за-
катив глаза, вышел из кабинета.
Никита Сергеевич торжествовал. Так ненавистный ему ин-
тиллегент был повержен и отправлен в лагеря.
-- Не боись, - сам себе сказал вождь, потирая короткие
потные руки.
* * *
Штирлиц негодовал. Он ожидал от Бормана любых верево-
чек, даже пенькового каната, но таких пакостей он ожидать
не мог.
Русский разведчик скорчил презрительное лицо и с него-
дованием и размахом бросил банку тушенки об стенку.
Коровий жир медленно растекался по обоям в красно-жел-
тый цветочек.
-- Скоты ! - Штирлиц врезал об стенку второй банкой. Это
относилось уже к Мюллеру и пастору Шлагу. Пастор, сидящий
под окном с первой в жизни пойманной рыбиной (ничего, что
дохлой), съежился.
-- Уроды ! - от удара третьей банки стена треснула. Бор-
ман, подслушивавший с другой стороны, с визгом умчался.
" Пора смываться ", - подумал Штирлиц. - " Кругом люди
этой толстой свиньи. А в конце-то концов, Штирлиц я или не
Штирлиц ? "
Как всегда после проведения блистательной операции,
Штирлиц горел на мелочах. Конкретно в данный момент он не
мог решить, куда бы ему смотаться.
В родную Россию почему-то не хотелось. Возможно, причи-
ной такого недовольства любимой родиной стала листовка
Бормана. Тем более, Штирлиц не знал, что за новый зверь
появился за время его отсутствия, и как он может кусаться.
Штирлиц закурил "Беломорину" и решил податься в Штаты.
Он не знал, где они находятся, но видел раза два ихнюю ва-
люту (один раз у Канариса, а другой - у Шелленберга). Дол-
лар Штирлицу понравился.
" Интересно, где находятся СыШыА ? ", - подумал Штирлиц.
Глобус Украины, подаренный Геббельсом, не смог дать ответа
на данный риторический вопрос. Русский разведчик выглянул
в окно и заметил лысину Бормана, блестящую от вечерней
дымки.
-- Борман, иди сюда, - голос Штирлица не допускал возра-
жений.
-- Драться будешь, Штирлиц ? - Борман знал, что от
русского разведчика невозможно скрыться. Шансов пять у не-
го было - из-за угла, ни о чем не подозревая, показался
пастор Шлаг, мурлыкая под нос "мы, пионеры, дети рабо-
чих".
-- Пастор тебе не поможет, - обобщающе сказал Штириц, но
Борман, показав розовый детский язычок, исчез.
-- А, черт, - выругался Штирлиц. - Эй, пастор, поди-ка
сюда !
Пастор задрожал, но все-таки подошел.
-- Слушай, ты, толстый, может быть, ты знаешь, где эта
чертова Америка ?
-- А... в... в... - пастор, дрожа, сделал идиотскую рожу
и пробормотал что-то непонятное.
-- Понятно, можешь проваливать, - сказал Штирлиц, занося
ногу для выбрасывающего пинка.
" Нет, ну все самому ! ", - раздраженно подумал русский
разведчик.
| |
