Глава 7
Хотел просто попить пива...

Мостовая блестела после дождя, но солнце уже освещало мрачные 
берлинские улицы и предвещало прекрасный день. Выставленный кем-
то в открытое окно репродуктор на всю улицу пел женским голосом о 
том, как хорошо, когда над Германией светит солнышко, и рядом с то-
бой – твой милый.
«Не плохо бы съездить на пляж», – подумал Штирлиц, останавлива-
ясь у пивного ларька.
Последнее время русский разведчик чувствовал себя очень 
уставшим. Все его замучили: Центр, который обещал прислать новую 
радистку, но не торопился выполнять обещание, пастор Шлаг, который 
почему-то решил, что Штирлицу нужны женщины и присылал их к нему 
прямо на работу. А уж об офицерах Рейха и говорить не приходится! 
Они Штирлица прямо-таки достали!
– Пиво есть? – спросил Штирлиц у молоденькой миловидной про-
давщицы.
– Да, господин Зенгель.
– Не называй меня, девочка, Зенгелем, – попросил Штирлиц, – моя 
новая кличка в контрразведке – господин Бользен.
– А вы не называйте меня девочкой, господин Бонзель.
– Согласен, – улыбнулся Штирлиц и поцеловал её в ухо. – «Жигу-
левского» нет?
– Только «Баварское», – вздохнула продавщица.
– «Жигулевского» нет, очередей нет! – привычно повозмущался 
Штирлиц. – Что за страна!
– Ох, и не говорите, господин Бользен! Как только люди тут живут!
– Мне двадцать штук.
Штирлиц погрузил в рюкзак ящик пива и подал девушке пять марок.
– Сдачи не надо!
Бутылки радостно позванивали у Штирлица за спиной, навевая 
самые приятные мысли. Штирлиц любил путь домой, когда за спиной 
громыхает рюкзак с пивом, а в голове царит предвкушение приятного 
времяпровождения. В такие минуты ностальгия по Родине отступала. 
Штирлиц вспомнил, как четырнадцать лет назад, в Урюпинске, он купил, 
отстояв полтора часа в очереди, пять литров пива в целлофановый 
пакет и, когда нес его домой, выпил всё по дороге, так как в пакете обна-
ружились дырки.
Невероятно, но этот полиэтиленовый пакет буквально преследовал 
Штирлица в первые месяцы его пребывания в Германии. Что-то ещё он 
оставил в те далекие годы в славном городе Урюпинске, но что, 
Штирлиц вспомнить не мог, потому что друзья-чекисты избили его до 
потери сознания, и так замутненного после пяти литров пива.
– Если бы я послал Айсмана за пивом, – подумал Штирлиц вслух, – 
и он бы его не принес, я бы его убил.
С некоторых пор Штирлиц для конспирации думал вслух. Чего только 
не узнавали его соратники по партии о себе в такие минуты.
Привычно открыв ногой дверь в подъезд, Штирлиц начал подни-
маться по лестнице.
– Папаша! Закурить не найдется?
Штирлиц поднял взгляд. Три подростка с нашивками 
«Гитлерюгенда» сидели на подоконнике со смазливой девчонкой. Один 
из них бренчал на гитаре. Опорожненная бутылка дешевого вина 
валялась на полу.
«Тоже мне, пионеры!» – подумал Штирлиц, протягивая папиросу.
– А теперь спичку!
«Нарываются», – подумал Штирлиц, протягивая коробок.
– А что у тебя в рюкзаке?
– Пиво.
– Снимай рюкзак!
Штирлиц вздохнул и снял рюкзак, достал кастет, но подумав «Всё-
таки дети», положил обратно. Штирлиц любил детей.
– Долго ещё ждать? – спросил обнаглевший юнец.
Звонкой оплеухой Штирлиц сшиб его с подоконника, ловко подхватил 
за шкирку и мощным пинком запустил его по лестнице.
Оторопевшие подростки хотели ускользнуть на верхний этаж, но ни 
один из них не покинул место инцидента без помощи Штирлица.
– Сколько лет? – спросил Штирлиц, взяв испуганную девчонку за 
подбородок.
– Семнадцать...
– Пиво будешь? Пошли.
В прихожей было накурено. Здесь же стояли черные лакированные 
сапоги с надетой на них фуражкой.
«Не иначе как Айсман, – подумал Штирлиц. – Больше трёх бутылок 
не дам. Старая халява!»
Он пнул фуражку ногой, сдернул с вешалки грязные портянки 
Айсмана, и, прислушиваясь к доносившейся матерщине, прошел в 
комнату.
Айсман, упираясь пятками в свежую скатерть, развалился в кресле, 
обнимал двух красоток и рассказывал похабные анекдоты. В этом он 
был большой дока и порой смешил даже Штирлица, который, как 
чекист, стремился быть невозмутимым.
– Айсман! – рассвирепел Штирлиц. – Ты почему сам разулся, а баб 
не разул?!
– А может тебе их ещё и раздеть? – отозвался Айсман.
Не отвечая, Штирлиц подошел к столу, спихнул ноги Айсмана, 
поставил на стол стакан из кармана и налил коньяка. Закусив 
огурчиком, который ему услужливо протянула одна из красоток, 
Штирлиц сказал:
– Сам раздену, если надо будет.
Тут в комнату вошла девушка с лестницы. Она тащила за собой гро-
мыхающий рюкзак.
– Пиво! – возрадовался Айсман, вскакивая с кресла и, мгновенно 
растеряв свой респектабельный вид, в три прыжка оказался у рюкзака. 
– А это что за лапочка?
– Познакомься, – сказал Штирлиц. – Как тебя зовут?
– Элена, – пролепетала девочка.
– Элена – это хорошо! – довольный Айсман доставал бутылки и 
расставлял их на полу, как фельдфебель расставляет своих солдат на 
плацу. – Чисто немецкое имя. А вот это, – он указал на своих красоток, – 
Эльза и Гретхен, или нет, наоборот, Гретхен и Эльза. Или... Впрочем, 
это не важно.
Они сели за стол и стали пить пиво из бутылок. Штирлиц давно 
научил офицеров Рейха пить прямо из горла, ссылаясь на свои хорошие 
манеры.
Айсман занялся Эленой и полез к ней под юбку. Элена смущалась и 
создавала видимость, что ничего особенного не происходит.
– Люблю молоденьких девочек, – пояснил Айсман Штирлицу.
– А я люблю Фюрера! – флегматично сказал Штирлиц.
– И я тоже! – поддакнула Элена.
– Фюрера каждая собака любит. Ты меня полюби, – не унимался 
Айсман, пытаясь раздеть сопротивляющуюся Элену, которая стесня-
лась Штирлица.
– Ну, – говорил Айсман, делая вид, что теряет над собой контроль. – 
В этом же нет ничего плохого. Вот был вчера в офицерском клубе, там 
такой стриптиз показывали, мы так нажрались.
– Подумаешь стриптиз! – сказала одна из красоток, кажется Эльза, 
оставив Штирлица на некоторое время в покое. – Я лучше могу!
– Посмотрим, – сказал Айсман.
«Опять бардак, – подумал Штирлиц. – А ведь хотел просто попить 
пива! В этой Германии всё не как у людей...»
Штирлиц вздохнул, встал, подошел к радиоприемнику. Радио 
Берлина, охрипнув от чревовещаний доктора Геббельса, передавало 
спортивные новости. Штирлиц покрутил ручку громкости, заглушив 
ржание Айсмана.
Репродуктор, подрагивая мембраной, бодрым молодцеватым фаль-
цетом бубнил:
– Сегодня в семнадцать тридцать по Берлинскому времени 
состоится футбольный матч на кубок «Седьмая улыбка Евы Браун» 
между нашими любимыми командами «Морские львы» и «Небесный 
эдельвейс».
– Айсман! Ты любишь «Морских львов»? – спросил Штирлиц, воз-
вратившись в кресло.
– Не пробовал, – всхрапнул Айсман, поглаживая колени Элены.
– Как я тебе нравлюсь, Штирлиц? – вызывающе помахала ножкой 
голая Эльза на столе. – Лучше мой стриптиз, чем тот, который видел 
Айсман?
– Не люблю стриптиз, – сознался морально устойчивый Штирлиц. – 
Люблю футбол.
– О! – воскликнул Айсман. – Женский футбол – это хорошо! Помню в 
Мадриде там были такие клёвые тёлки! У одной во время игры порва-
лись трусы. Весь стадион оборжался!
– Какой женский футбол? – поморщился Штирлиц. – Ему предлагают 
сходить на матч, а он хочет какие-то трусы!
– Отличная идея! – вскочил Айсман. – И как она пришла к тебе в 
голову? Я бы не додумался! А за кого будем болеть?
– Не знаю. Давай подкинем десять пфефингов, – Штирлиц всегда 
называл немецкие пфенниги по-разному, всенародно объясняя это 
презрением к мелким монеткам, а на самом деле потому что не мог 
запомнить это слово. – Если орёл – «Небесные львы», решка – 
«Морской эдельвейс».
– Монетка есть? – спросил Айсман у Элены. – О, отлично!
Он подкинул монету и полез доставать её из-под дивана.
– Скоро там? – поинтересовался Штирлиц.
– У, черт! – запыхтел Айсман. – Я, кажется, застрял.
Женщины с радостным визгом, как будто они этого долго ждали, 
бросились к ногам Айсмана.
– А-а-а! – орал тот, отбрыкиваясь, и в конце концов вылез пыльный и 
озадаченный.
– Не нашел. Но, по-моему, это был орел.
– Элена! – скомандовал Штирлиц. – Достань!
Девушка полезла под диван. Айсман с вожделением разглядывал её 
стройные ножки и белые трусики.
– Что хорошо в женщинах, так это их нижнее белье, – шепнул он на 
ухо Штирлицу.
– Фу, – сказал Штирлиц. – Эй, под диваном! Сколько там пофингов?
– Десять пфеннигов!
Элена вылезла из-под дивана.
– Возьми себе на мороженое, – сказал добрый Штирлиц.
– А как лежало? – волновался Айсман, проявляя профессиональное 
любопытство. – Орлом или решкой?
– Кажется, орлом.
– Я же говорил! – воскликнул обрадованный офицер. – И стоило 
проверять!
– Значит, – решил Штирлиц, – болеем за «Морских львов». Предла-
гаю сделать флаг.
Он поднял с пола юбку Эльзы, которая, сидя на столе, болтала но-
гами.
– Это, пожалуй, нам подойдет.
Айсман залез на окно, сорвал шторы, отодрал карниз.
– Древко для флага, – пояснил он.
Они раскрасили юбку в цвета любимой команды. Штирлиц свернул 
из жести огромный рупор. Айсман принес из туалета две мотоциклетные 
цепи.
– А с вами можно? – попросилась Гретхен, поправляя прическу пе-
ред разбитым зеркалом на стене.
– Нет. В футбол играют настоящие мужчины. Женщинам там не ме-
сто.
– Вы же не играть идете, а смотреть, – капризничала Гретхен, – мы 
тоже хотим посмотреть! Ну, Штирлиц! Ну, Айсман!
– Может возьмем? – предложил Айсман шепотом.
– Женолюб! – так же шепотом ответил Штирлиц и громко спросил. – 
Кто тебе, Эльза, сказал, что мы не будем играть?
– Ещё как будем! – пропел Айсман, проверяя цепи на прочность.
– Я не Эльза, я Гретхен, – закапризничала девушка. – Ну, Штирлиц! 
Мы хотим с вами сходить на футбол.
– Сходите лучше на стриптиз, – присоветовал Штирлиц, – ключи на 
гвозде, потом закроете квартиру. И чтоб везде навести полный поря-
док!.. Элена! Оставишь на столе свой телефон.