Глава 14
Как размножаются ёжики

Хитроумный Борман слюнявил химический карандаш и почерком 
Евы Браун писал послание Штирлицу.
«Дорогой Штирлиц! Я вами весьма интересуюсь. Приходите сегодня 
по адресу Штандарт-штрассе, 15. Нетерпеливо жду. Е.Б.»
– Краткость – сестра таланта, – порадовался Борман и, повизгивая 
от восторга, написал на конверте «Штирлицу».
Борман всё тщательно обдумал. Эта шутка должна была стать апо-
феозом его творческой деятельности, его лебединой песней. По указан-
ному адресу всё было устроено так, что обратно Штирлица принесли бы 
на носилках. Борман тихо хрюкнул и представил в уме эту картину.
Причесанный Штирлиц с букетом роз и во фраке входит в дом номер 
15. Дверь за ним закрывается. Штирлиц нежным голосом зовет в темно-
ту: «Евочка!..» И падает, поскользнувшись на натертом оливковым мас-
лом полу. При падении он задевает за веревочку, и на него падает не-
большая пудовая гиря. Большую Борман достать не смог. Двухпудовую, 
правда, он видел у Геринга, но тот, обозленный проделкой с чернильни-
цей, выставил Бормана за дверь.
Итак, как только гиря падает на Штирлица, дверь автоматически за-
пирается, срабатывает часовой механизм, и открывается газовая каме-
ра.
– Хы, хы! – зашелся от смеха Борман и осекся. – А что если Штирлиц 
не поймет, что такое «Е.Б.»?
Борман задумался.
– Штирлиц тогда никогда не пойдет по этому адресу...
Партайгеноссе представил, как в дом никто не входит, гиря не пада-
ет, газовая камера простаивает. А ведь на её испытание Борман угро-
бил половину 6 барака концлагеря «Равенсбрюк»!
С досады Борман чесал лысину до тех пор, пока его не осенило. Он 
снова обслюнявил карандаш, зачеркнул слово «Штирлицу» и подписал 
«Штирлицу от Евы Браун».
– Теперь всё в порядке!
Да, эта шутка должна была стать самой веселой шуткой Бормана.
Партайгеноссе встал и взглянул на часы. Пора было ехать на зван-
ный вечер, организованный Штирлицем.
Борман сел в машину, щелчком по макушке дал шоферу понять, что 
надо ехать. Машина поехала.
Подкатив к церкви, Борман открыл дверцу и, уже занося ногу на тро-
туар, обнаружил, что забыл письмо на столе.
«Вовремя вспомнил, – похвалил он себя, – грех ещё жаловаться на 
память.»
Ему пришлось вернуться за письмом, и поэтому он опоздал.
Штирлиц нервничал. Его настораживало отсутствие Бормана, кото-
рый был ему необходим для начала задуманной операции. Рядом с за-
думчивым Штирлицем сидел Мюллер, проверяя на свет кружку с пивом.
– Что бы вы не говорили, Штирлиц, – скептически сказал он, – а ба-
варское пиво в три раза лучше жигулевского.
– Ясный пень, – буркнул Штирлиц, – но где же Борман? Небось 
опять задумал очередную гадость!
– Ежу понятно, – согласился Мюллер, – он без этого не может.
«Причем здесь ёж?» – задумался Штирлиц. Это слово он уже где-то 
слышал. И тут он догадался. Ведь «ёж» – по-немецки «игель»! А «ёжи-
ки» – «игельс»! А именно так называлась таинственная операция вер-
махта, над разгадкой которой он так долго бился. Штирлица сбило мно-
жественное число.
«Что-то связано с ёжиками! Ну, теперь я у них всё выпытаю.»
– Ежу? – переспросил Штирлиц.
– Да, да, этому, с иголками...
– Кстати, Мюллер, а как же тогда размножаются ёжики?
– Спросите у Кальтенбруннера.
– А он скажет?
– Никто не знает, что скажет Кальтенбруннер, – философски изрек 
Мюллер, – а всё-таки, Штирлиц, что бы вы не говорили, баварское пиво 
даже в шесть раз лучше жигулевского.
– Ясный пень, – буркнул Штирлиц и замолчал.
Вокруг Штирлица кругами бродил восхищенный адъютант Гиммлера 
Фриц, старательно прислушиваясь к каждому слову своего кумира.
– Ясный пень, – конспектировал он.
Английский агент фотографировал из-за алтаря странички записной 
книжки Фрица.
В зале было довольно-таки мало офицеров. Большинству захоте-
лось попробовать себя в роли исповедников, и они разбрелись по ком-
наткам вместе с прихожанками пастора Шлага.
Остальные развлекались как умели.
Геринг и Геббельс раскачивали за руки за ноги Шелленберга, а 
Гиммлер считал:
– Айн, цвай, драйн!
Чем-то недовольный Шелленберг, крича, что он готов жизнь отдать 
за великого Фюрера, перелетел через алтарь и оседлал английского 
агента.
– Н-но! – заорал Шелленберг. – Эскадрон, за мной!
Английский агент для конспирации сделал вид, что он ничего не за-
метил.
Геринг и Геббельс оттащили Шелленберга от агента, и снова послы-
шалось:
– Айн, цвай, драйн!
Агент предусмотрительно шмыгнул за портьеру.
Айсман и Холтофф поглощали огромный торт, запивая его коньяком.
– А!!! – раздалось над ухом Штирлица. Ни один мускул не дрогнул на 
лице русского разведчика. Ну, конечно же, это был Борман.
«Пора уходить», – подумал Штирлиц. Ему осталось увести Мюллера 
и пастора Шлага, и можно было взрывать.
Ковыряя в зубах, Борман позвал:
– Штирлиц, мне надо сказать вам нечто интересное...
– Борман, а как размножаются ёжики?
Борман опешил.
– Ну, это... – он сделал неопределенный жест руками, – еж приводит 
ежиху, и это... – Борман повторил свой жест.
– Понятно, – кивнул Штирлиц, – вы тоже не знаете. А как вы думаете, 
где ёжики размножаются быстрее, в России или в Германии?
– Да не волнуйтесь вы, Штирлиц! Вывезут их всех из России! Уже 
эшелон едет.
Штирлиц откинулся в кресле.
«Эшелон! Вывезут из России! Да, но ведь тогда в России нарушится 
биологическое равновесие, и мы, русские, умрем с голоду!»
– Штирлиц, – бубнил Борман, – отойдем, мне надо сказать вам чтото 
важное...
– Отстань, – отмахнулся Штирлиц.
В его голове шла огромная мыслительная работа. Штирлиц понял, 
что спасти ёжиков намного важнее, чем уничтожить кучку пьяных офи-
церов, которые и так когда-нибудь умрут.
Борман, видя что Штирлицу не до него, огляделся вокруг и заметил 
Фрица.
«Адъютант Гиммлера», – подумал он и позвал:
– Фриц! На минуточку!
И схватив пальцами за медную пуговицу на мундире адъютанта, 
жарко зашептал:
– Фриц! Вы хотите помочь Штирлицу?
– Ясный пень! Это мой лучший друг. Я с ним даже пил на брудер-
шафт.
– Понимаете ли, у Штирлица связь с Евой Браун...
– Понимаю, – кивнул Фриц.
– А об этом проведал сам Кальтенбрунер. Может случиться беда. 
Надо спасти Штирлица!
– Я готов, – вытянулся Фриц.
– Передайте Штирлицу это письмо.
Борман оторвал пуговицу на мундире Фрица и тайком сунул ему за 
пазуху конверт.
Штирлиц пробирался к выходу.
Окрыленный Фриц догнал его только около двери.
– Господин штандартенфюрер, я должен...
– Ничего вы мне не должны! – оттолкнул его Штирлиц, – пьяная сви-
нья.
На улице к Штирлицу пристал патруль.
– Позвольте документы, господин офицер! – сказал плешивый кап-
рал.
– Да пошел ты... – Штирлицу было некогда.
Капрал открыл русско-немецкий разговорник.
– Похоже, что это Штирлиц, – произнес он, глядя вслед уходящему 
разведчику.
«Я – пьяная свинья?» – удивился Фриц, прислонясь к портьере. У 
него стали заплетаться мысли.
Английский агент внимательно следил за происходящими события-
ми. Он вышел из-за портьеры и, оправляя передничек, кокетливо по-
звал:
– Господин адъютант Гиммлера, не могли бы вы уделить мне не-
сколько минут.
– Извините, фройлен, мне надо спасти Штирлица.
Ударом профессионального боксера «фройлен» свалила адъютанта 
на пол. Потирая ушибленный кулак, агент присел над бездыханным те-
лом и привычно ознакомился с содержимым карманов. Кроме письма, 
он прихватил двадцать пфеннигов, коробок спичек и гаечный ключ.
Прочитав письмо, агент поздравил себя с повышением и удачно 
проведенной операцией в Берлине. Не зря он столько дней был пере-
одет женщиной.
На Штандарт-штрассе, агент быстро нашел дом номер 15.
– Вот и всё, – сказал счастливый агент и зашел в дом.
Дверь за ним закрылась.
Это была самая удачная шутка Бормана...