Глава 11
Дикая страна, дикие нравы

Из бункера выходили через парадный выход, чистыми и хорошо 
освещёнными коридорами.
– Слушай, Айсман, – спросил Борман, обгладывая на ходу куриную 
ножку, прихваченную со стола. – Раз из вашего бункера есть отличный 
выход, через который мы идём, то за каким хреном мы лезли через эту 
вонючую канализацию?
– Борман, ты не фига не понимаешь! Надо же было показать 
Штирлицу, как мы хорошо организованы, какая у нас классная 
конспирация! Скажи, Штирлиц!
– Ясный пфенинг, – согласился Штирлиц, которому выражение 
«ясный пень» уже приелось.
Фашисты погрузились в три грузовика и с песнями поехали в кабак. 
Айсман, любовно глядя на Штирлица, думал: «Надо бы мне тоже 
заказать трость с железным набалдашником!»
Грузовики подкатили к «Розовому бегемоту». Сквозь стеклянные 
витрины, исписанные иероглифами, проглядывался уютный зальчик. В 
зале гудели разноцветные пивные автоматы, стоящий за стойкой 
бармен подавал более крепкие спиртные напитки и закуску. Над входом 
светились два иероглифа. Сначала синим загорался один, затем 
зелёным другой, и, наконец, оба иероглифа загорались жёлтым цветом.
«Что всё это значит? – удивился Штирлиц. – Неужели загорается – 
«Пива нет!», «Пива нет!»?
Пиво и веселье в кабаке были в самом разгаре. Команда 
американских бейсболистов праздновала свою победу. Бейсболисты, 
все как на подбор здоровенные, мускулистые, лакали пиво, обнимали 
красивых корейских девушек и сквернословили. Упившийся тренер в 
одиночестве поднимал тосты за состоявшуюся победу, но его никто не 
хотел слушать.
Мимо ресторанчика, приплясывая и напевая «Харе Кришна! Харе 
Рама!», проходила толпа выбритых наголо кришнаитов в оранжевых 
одеждах.
– Штирлиц! – обрадовался Борман. – Это же кришнаиты! Я пойду 
пообщаюсь!
– Пообщайся, – разрешил Штирлиц. – Только много не пей!
– Да ты что? Мы поговорим о душе, о смысле жизни... Я давно уже 
хотел выяснить, кем я был в своей прошлой жизни.
– Смотри, чтоб тебя наголо не обрили! – пошутил Штирлиц. 
Эсэсовцы громко заржали, так как Борман уже лет сорок был лыс, как 
бильярдный шар.
Борман помахал друзьям рукой и побежал за процессией 
кришнаитов.
– Уйдёт мой друг Борман в буддистский монастырь, – посетовал 
Штирлиц. – Окончательно просветлится, станет Бодисатвой...
– Какие ты умные слова знаешь, – удивился Айсман.
– Это меня Борман научил, – не стал скрывать Штирлиц.
Эсэсовцы завалились в кабак и быстро заняли все свободные места. 
Холтофф резво подбежал к пивному автомату и начал наполнять 
кружки, передавая их по цепочке из рук в руки. Кружки быстро заставили 
длинный стол, во главе которого сел Штирлиц.
– Штирлиц, скажи речь! – крикнул бывший адъютант Гиммлера 
Фриц.
– Что я вам, Брежнев, что ли? – откликнулся Штирлиц. – Я сюда не 
разговаривать пришёл!
С этими словами русский разведчик выпил первую кружку.
Американцы испуганно замолчали, разглядывая чёрную форму со 
свастикой.
– Что здесь делают эти фашистские ублюдки? – громко спросил один 
из бейсболистов, самый здоровый.
Немцы не обратили на него никакого внимания, поскольку реплика 
прозвучала по-английски, и никто её не понял. Пивные кружки 
продолжали быстро опустошаться.
– Ребята, мой рюкзак никто не видел? – спросил Штирлиц.
– Нет!
– Жаль, у меня там было три блока «Беломора».
– О! – застонали эсэсовцы. – Какой облом!
Штирлиц послал своего адъютанта Кана к бармену купить сигарет. 
Огромный бейсболист подставил пробегавшему мимо корейцу ногу, Кан 
споткнулся и растянулся на полу.
В зале повисла тишина. Эсэсовцы повернули головы к Штирлицу. 
Штирлиц встал.
– Я давно говорил, что американцы – это нация ублюдков, – 
процедил он. – Все отбросы общества в течении трёх веков вывозились 
в Новый Свет! А теперь эти бандиты, адвокаты, наркоманы и 
гомосексуалисты хотят навязать свой вонючий образ жизни всему миру!
Эсэсовцы грозно взревели. Янки приготовили бейсбольные биты. 
– Кан! – позвал Штирлиц.
– Да, хозяин, – отозвался Кан, потирая ушибленное колено.
– Ты можешь дать своему обидчику ногой!
– Спасибо, хозяин, – поблагодарил кореец и с диким визгом дал 
ногой американцу между ног. Бейсболист загнулся и упал на пол.
Американцы, размахивая бейсбольными битами, бросились на 
немцев. Эсэсовцы заняли круговую оборону и некоторое время кидали в 
противника кружками. Когда кружки кончились, американцы прорвались 
к фашистам и начали молотить их дубинками.
– Где мой револьвер? Ах, черт – забыл в бункере! – посетовал 
Айсман и заработал кулаками.
Холтоффу разбили голову, и он упал к ногам Штирлица, обливаясь 
кровью. Штирлиц встал и взял в руки костыль.
– Вот Холтоффа я вам никогда не прощу! – закричал Штирлиц 
ревнивым и страшным голосом, словно только один он на всем белом 
свете мог бить Холтоффа по голове.
Штирлиц, как приамурский тигр, напившийся валерьянки, прыгнул в 
толпу дерущихся.
Русский разведчик натренированным движением уклонился от 
дубинки, сунул костыль в живот одному американцу, дал по голове 
второму, третьего свалил всепоражающим ударом ноги, обутой в 
ботинок фабрики «Скороход». Смертоносные удары костыля 
обрушивались на бейсболистов с безжалостностью кирпича, летящего 
на голову прохожему с пятнадцатого этажа.
«Нет, точно заведу себе такой же костыль, как у Штирлица,» – ещё 
раз дал себе зарок Айсман.
Очень скоро эсэсовцы из участников драки превратились в простых 
зрителей. В считанные секунды Штирлиц расправился со всеми 
американцами, и теперь они, залитые кровью и пивом, были 
разбросаны по всему залу. Лишь двое, самых прытких, успели удрать и 
спрятаться в американском посольстве.
Нервно помахивая костылём, русский разведчик приблизился к 
тренеру, но тот только бессмысленно ухмыльнулся и протянул 
Штирлицу бутылку виски.
Запрокинув голову, Штирлиц отпил из горла пару глотков, глаза 
разведчика подобрели. Он похлопал тренера по плечу и сел рядом с 
ним за столик.
– Как там у вас в Америке дела? – спросил он. – Всё ракеты сраные 
производите? Тебя как зовут?
– Донт андэстэнд, – широко улыбаясь, ответил тренер. 
– Хорошее имя, – кивнул Штирлиц. – А меня – Штирлиц.
На улице завыли полицейские сирены.
– Штирлиц, – подскочил Айсман. – Бармен вызвал полицию! Вот 
ведь гад, а? А мы у него даже витрину не разбили... Пора сматываться!
– Зачем? – поинтересовался Штирлиц.
– Да ведь мы всё оружие в бункере оставили, а у полицейских – 
автоматы!
– А где бармен?
– Вот он!
К Штирлицу вытолкнули забитого бармена с огромным синяком под 
глазом.
– Что ж ты так? – добродушно спросил Штирлиц и дал бармену 
костылём по голове. Бармен свалился под столик.
– Кан! – позвал Штирлиц.
– Да, хозяин, – весело откликнулся Кан, который обыскивал 
американцев, выуживая из карманов зелёные банкноты.
– Встань за стойку и изобрази бармена. Когда войдёт полиция, 
скажи, что всё уладилось и дай им за беспокойство денег из кассы!
– Тут слишком много!
– Отдай тогда половину. А остальное забери себе.
– Ну, Штирлиц! – восторгу эсэсовцев не было конца. – Ну, голова!
– И скажи, чтобы прибрали тут этих американских козлов! – добавил 
Штирлиц.
Адъютант Штирлица быстро уладил все недоразумения с полицией. 
Четверо корейских полицейских оперативно вынесли бесчувственных 
бейсболистов, с поклоном приняли от слуги Штирлица пачку южно-
корейских вон и удалились.
В кабак, оглядываясь на отъезжающих полицейских, вошёл мрачный 
Борман.
– О, Борман! Заходи! – обрадовался Айсман. – Кан, налей-ка 
Борману пива!
Борман прошёл к столу и сел, подперев щеку рукой.
– Ну, и как тебе кришнаиты? – спросил Штирлиц.
– Полные козлы! – махнул рукой Борман. – Ни по-русски, ни по-
немецки не рубят! Лопочут что-то по-своему! Хари-хари, Рама-рама! 
Такие тупые!
Огорчённый Борман выпил кружку пива.
– Тихо тут у вас, – сказал он, осматривая помещение. – В Германии 
давно бы уже была драка...
– Что ты хочешь? – пожал плечами Штирлиц. – Дикая страна, дикие 
нравы!