Глава 12
Ночь перед вероломным вторжением

Разгорячённые эсэсовцы возбуждённо обсуждали только что 
закончившуюся драку. Раненому Холтоффу перевязали голову, и он пил 
шнапс, на все лады проклиная обнаглевших янки.
– А здорово Штирлиц этому бейсболисту своим костылем! – кричал 
штандартенфюрер, который в детстве ходил со Штирлицем на футбол.
– Да, костыль – это грамотно! – завистливо качали головами 
эсэсовцы.
Айсман подсел к Штирлицу.
– И что нам теперь делать всю ночь? – спросил он, отхлебывая 
пиво. – До четырёх часов ещё куча времени.
– Ты меня спрашиваешь? – удивился Штирлиц. – Я только сегодня 
прилетел, ничего тут не знаю...
– Но ты же у нас теперь главный!
– Да, тут ты прав, – согласился русский разведчик. – Борман, что 
нам теперь всю ночь делать?
– Может, сначала в Южной Корее переворот устроить? – предложил 
Борман.
Айсман закашлялся пивом и жизнерадостно заржал.
– Ну, ты скажешь, как пукнешь!
– Сама по себе мысль неплоха, – сказал Штирлиц. – Там – 
коммунисты, тут – капиталисты, а где народ? Как обычно, в заднице! По 
идее, можно сделать переворот и здесь. Но сначала мы всё-таки 
захватим КНДР, а потом объединим обе Кореи и отдадим народу!
– Точно! – вскричал Айсман. – Устроим в объединённой Корее 
Четвертый Рейх. Бункер у нас уже есть...
– Всё-таки ты фашист, – покачал головой Штирлиц. – Слушай, 
Айсман, время идет, оружия нет, а скоро уже начинать.
– Никаких проблем. Эй, Фриц, Отто! – позвал Айсман. – Возьмите 
грузовик, пару-тройку ребятишек и сгоняйте за нашим вооружением!
– Есть! – отсалютовали эсэсовцы.
– Вернёмся из Северной Кореи, захватим здесь сначала здание 
правительства, потом нападем на американскую военную базу под 
Сеулом... – планировал Айсман.
Тут в ресторанчик заглянул тощий кореец с косыми, как у зайца, 
глазами. Кан стоял за стойкой и не хуже бармена отпускал эсэсовцам 
спиртное. Убедившись, что в кабаке тихо и нет полиции, косой кореец 
подал знак, и в зал ввалились трое корейских верзил. Двое из них 
встали у дверей, а третий, с перебитым носом, подвалил к Кану и, 
вытащив пистолет, процедил сквозь зубы:
– Где наши деньги, приятель!
– Какие деньги? – невинно спросил Кан, перемешивая коктейль.
– Что ты придуриваешься? Давно в репу не получал?
– Вы что, рэкетиры, что ли?
– Долго я буду тут с тобой разговаривать? – вскипел корейский 
мафиози. – Хозяин требует деньги!
– Да пошёл ты со своим хозяином! – сказал Кан. – Господин 
Штирлиц! У меня тут проблемы с мафией! Можно дать ему по голове?
– Можно, – разрешил добрый Штирлиц.
Кан немедленно достал из-под прилавка толстую бутылку бренди и 
обрушил её на голову незадачливого рэкетира. Два мафиози, 
стерегущие вход, тут же убежали. Эсэсовцы с хохотом оттащили 
мафиози от стойки и, чтобы не вонял, пинком выбросили из ресторана.
– Захватим почту, после почты захватим телеграф, ну, а после 
телеграфа и сам телефон! – Айсман продолжал строить планы.
За дверью зафырчал грузовик. Запыхавшийся Фриц с тремя 
подручными стал перетаскивать в ресторан ящики с оружием. Весело 
переговариваясь, эсэсовцы вооружались. Хозяйственный Фриц привез 
пистолеты, автоматы, гранаты, три ручных пулемёта, пулемёт 
станковый, фауст-патроны и тяжёлое противотанковое ружьё.
– В этом ресторане устроим штаб, – командовал Айсман. – У кого 
есть карта Сеула? Надо повесить её на стенку!
На улице завизжали тормоза. Пять машин, набитых вооруженными 
людьми, остановились у входа в «Розовый бегемот». Двое убежавших 
рэкетиров выскочили из первой машины и, размахивая короткими 
израильскими автоматами, бросились в ресторан. Вслед за ними из 
машин повылезали вооруженные до зубов корейские бандиты.
– Господин Штирлиц! – проинформировал Кан. – У вас проблемы с 
мафией!
– Дай им по голове! – распорядился Штирлиц, прибивая в это время 
к стене карту столицы Южной Кореи.
– Не могу! Их много, они вооружены!
Не ожидавшие встретить в кабаке вооруженных людей, рэкетиры 
застыли в смущении в дверях. Штирлиц забил последний гвоздь, 
соскочил со стула и полюбовался своей работой. Оглянувшись на 
гангстеров, он спросил:
– В чём дело, ребята?
Вперёд, вращая глазами, выступил самый главный. Ткнув в русского 
разведчика револьвером, он возопил:
– Этот бармен обидел нашего человека! Его надо как следует 
проучить!
– Этот бармен, – хладнокровно сказал Штирлиц, – мой адъютант 
Кан. Какие-нибудь ещё проблемы?
– Этот ресторан должен нам за три месяца! – верещал кореец.
– А мне какое до этого дело?
– Бармен должен заплатить деньги, иначе мои люди тут всё 
разнесут!
– Айсман, он меня утомил, – Штирлиц щёлкнул пальцами.
По его сигналу Айсман выстрелил фауст-патроном. Раздался 
оглушительный взрыв, посыпались осколки стекла, всю мафию, 
стоявшую у входа, разнесло на окровавленные куски. Остальные 
рэкетиры залегли на другой стороне улицы и открыли пальбу по 
ресторану.
Эсэсовцы заправили в пулемёты длинные ленты и тоже открыли 
огонь. Мафиозные машины, прошитые трассирующими пулями, тут же 
взорвались. Айсман, озверевший от запаха крови, метал в мафиозную 
толпу гранаты, остальные стреляли из автоматов. Штирлиц стоял над 
своими солдатами, скрестив руки, как Наполеон.
– Так держать, ребята! Гаси их!
Окрылённые его похвалой, эсэсовцы за пять минут уничтожили всех 
рэкетиров, а выстрелом из противотанкового ружья обрушили дом, 
стоящий напротив ресторана, который завалил все бренные останки.
– Знаешь, Штирлиц, что-то эти мафиозные рожи мне показались 
знакомыми! – задумчиво сообщил Айсман. – Кажется, это северно-
корейские агенты, я их когда-то перевербовывал. Обычное дело, 
работать они не хотят, возвращаться домой тоже, вот и 
мародёрствуют... Эх, надо было их с собой в Северную Корею взять, 
что-то мы с ними поспешили!
– Что было, того не воротишь!
– Да, тут я с тобой прав, – согласился Айсман. 
Прерывая разговор, завыли сирены на полицейских машинах. 
Эсэсовцы, заняв круговую оборону, быстро переключились на стрельбу 
по новым мишеням. Холтофф с перевязанной головой уже поднял 
тяжелую связку гранат, намереваясь угостить ею полицейских.
– Подожди! – остановил его Штирлиц и взялся за мегафон. – 
Отставить! Мы армейское подразделение, да что там... Мы – армия! И 
если мы будем воевать с полицией, нам сочтут за каких-нибудь 
хулиганов! – потом Штирлиц повернулся в сторону полицейских. – 
Полиция может спокойно отсюда убираться, здесь она уже не нужна!
В квартале, освещенном пожарами, стало тихо. Воспользовавшись 
образовавшейся паузой, сообразительные полицейские спешно 
отступили. Бой затих.
– Айсман! – крикнул Штирлиц, взглянув на часы. – Уже два часа 
ночи! Пора выходить на марш!
– Штирлиц, – Айсман весело ржал. – Давай ещё немножко здесь 
повоюем! Давно так не веселился!
– Айсман, – подбежал Фриц. – Эти козлы полицейские смылись! 
Будем их преследовать или ещё кого-нибудь загасим?
– А, Штирлиц? – Айсман вопросительно уставился на русского 
разведчика.
– Нет, Айсман, тут мы больше никого гасить не будем! Как сказал 
Ким Ир Сен, «Объединение Кореи – это дело уже сегодняшнего дня!» Я 
в таком возбуждении от этой идеи, что просто не могу медлить! Я готов 
сегодня же пожертвовать тобой, Борманом, да и всем корейским 
населением ради этой великой Идеи! Так что, давай-ка выступать в 
поход на Пхеньян!
– Но четырёх часов-то ещё нет!
– Не стоит быть таким мелочным, когда речь идет о Корее, единой и 
неделимой от моря и до моря! Нам просто необходимо начать раньше, 
надо использовать волну энтузиазма, захватившую наших людей! А 
кроме того, пока мы доберёмся до границы, как раз будет четыре часа!
– Отлично! – воскликнул просиявший Айсман. – Ребята! 
Возвращаемся в бункер, грузимся на бронетранспортёры и в поход! 
– Гип-гип, яволь! – заревели кровожадные эсэсовцы, размахивая 
оружием.
– Подождите! – взмолился Борман. – Я как раз хотел попить чаю!
– Отставить чай! Вода нужна пулемётам! – оборвал его стенания 
Штирлиц.
– Какое насилие! – страдальческим тоном заявил кришнаит Борман. 
– Что скажет по этому поводу Кришна?
– Больше всего, меня интересует, что скажет по этому поводу 
Кальтенбруннер, – по сценарию отозвался Штирлиц.