Глава 4
Пенсионный Фонд

Машина остановилась у заброшенного трёхэтажного здания, которое 
было предназначено на снос. Штирлиц и его спутники прошли через 
строительный мусор и спустились по загаженной лестнице в тёмный 
подвал.
Шкафчик открыл скрипучую дверь ключом. Перед глазами Штирлица 
предстал длинный, плохо освещённый коридор. Его повели, 
поддерживая под руки, вдоль редких оцинкованных дверей. Коридор 
был мрачным, местами в каких-то подтёках, с неприятным запахом, 
напоминая тем самым бункер фюрера в мае сорок пятого.
– Здесь находится Пенсионный Фонд? – спросил Штирлиц.
– Да.
– Странное место. Какие-то подвалы, казематы... Прямо тюрьма.
– Чтобы никто не узнал, – пояснил кавказец. – Представьте себе, 
сколько граждан сбежится в Пенсионный Фонд, если узнает, где он 
находится!
– Логично, – согласился Штирлиц, которого ни на минуту не 
покидало радостное настроение. – Если узнают, что тут повышают 
пенсию, очередь будет, как в Мавзолей.
Шкафчик хрипло хохотнул.
Штирлиц зашагал быстрее, помахивая впереди себя костылем, 
чтобы не наткнуться на какую-нибудь арматуру.
– Всё, пришли, – доложил Шкафчик. – Стыдоба на месте?
– Куда он денется, – лениво отозвался кавказец.
Они остановились возле стальной двери. На этот раз Шкафчик 
приподнял возле косяка планку штукатурки, под которой обнаружился 
цифровой наборник, и набрал несколько цифр. Штирлиц, по своему 
обыкновению, непроизвольно запомнил: «24531961». Дверь отъехала в 
сторону. Штирлица провели в помещение, почти такое же мрачное, как и 
подземелье, по которому они только что шли.
– Дед, подожди здесь на стульчике, сейчас мы отметимся, и тебя со 
всей душой примут.
Гмертошвили и Шкафчик быстро скрылись за другой дверью, откуда 
сразу же послышались приглушённые и сердитые голоса.
Штирлиц присел на стул и осмотрелся. Окон в помещении не было. 
Вдоль стен стояло несколько стульев, в центре красовался 
биллиардный стол с тремя одинокими шарами. Штирлиц взял кий и стал 
гонять шары, стараясь попасть в какую-нибудь лузу, но всё как-то не 
получалось.
«Интересно, о чём можно так долго и так скрытно разговаривать?» – 
подумал он и подошёл к двери. Приложив своё ухо, Штирлиц стал 
подслушивать. Этого делать он никогда не любил, но к старости, 
определённо, приобретаешь дурные привычки. 
Тут дверь внезапно распахнулась, и Штирлиц ввалился в другое 
помещение, похожее на ангар для подводных лодок. Здесь было 
просторно. Кроме двух уже известных Штирлицу мордоворотов, перед 
ним стоял человек в белом халате, броско заляпанным чем-то ярко-
красным. Рукава халата были завёрнуты, большие руки, украшенные 
татуировками, напомнили Штирлицу руки гестаповских костоломов.
Гмертошвили, который как раз прятал в карман пачку десяток, 
сообщил:
– Главный не занят, старик. Тебя сейчас быстро примут и отпустят.
– Меня зовут Мавр Феоктистович Стыдоба, – представился мужчина 
в халате, перебрасывая на губах окурок гаванской сигары. – Как там 
наверху, старик, солнышко светит?
– Светит, но не греет, – ответил Штирлиц, которому в очередной раз 
не понравилось, что его называют то «дедом», то «стариком». Кому 
другому он уже давно дал бы в рыло, но эти товарищи обещали ему 
повысить пенсию...
– Понятно. Где его документы?
– У него.
– Документы на стол!
Штирлиц подошёл к одному из столов, покрытых серым брезентом, и 
вывалил из портфеля кипу бумаг.
– Вам о повышении моей пенсии лично Леонид Ильич позвонил? – 
спросил он.
– Кто?
– Кто-кто! – передразнил Штирлиц. – Генеральный секретарь ЦК 
КПСС Брежнев!
Стыдоба покрутил пальцем у виска.
– Старикан, твой Брежнев давно уже дал дуба! Газеты надо читать!
– Что вы говорите? В последнее время я что-то политикой не 
интересовался, – оправдался Штирлиц. – Газеты у меня из ящика 
воруют, поэтому я их не выписываю. А кто теперь хозяин?
– Михал Сергеич Горбачев.
– Не слышал... Он как, ничего?
– А то! «Даёшь новое мышление, товарищи!» – ошибаясь в 
ударении, процитировал Стыдоба жизненную позицию нового хозяина 
страны. – «Надо углубить, и тогда всё сформируется.» Ладно, некогда 
нам лясы с тобой точить, – Мавр Феоктистович начал перелистывать 
документы Штирлица.
Штирлиц от нечего делать посмотрел на соседние столы. Вдруг он 
отчетливо увидел, что из-под одного брезента выглядывают чьи-то 
грязные, посиневшие ноги. Бывший разведчик насторожился.
– Странный у вас Пенсионный Фонд. Очень похоже на морг...
– Какая тебе разница, дед? – грубо спросил Гмертошвили. – Тебе 
всё равно на кладбище пора! Днём раньше, днём позже...
«Ловушка,» – понял Штирлиц.
– Спасибо на добром слове, – сказал он и неожиданным прыжком 
метнулся к двери.
Гмертошвили хохотнул. Поигрывая ломиком, оказавшимся в его 
руках, злодей приблизился к разведчику. Шкафчик достал из-под стола 
тяжелую цепь.
– Стой спокойно, а то сейчас как дам по голове! – угрожающе сказал 
Гмертошвили, замахнувшись ломом.
Штирлиц вмазал ему промеж глаз своим костылём, кавказец отлетел 
и повалился на один из столов, опрокинув лежавший на нем труп. 
Мертвец упал на пол и застыл в позе, словно нищий, просящий на 
пропитание.
Здоровяк Шкафчик ударил Штирлица цепью по ногам, а потом по 
голове. Заливаясь кровью, Штирлиц упал, и Шкафчик уселся на него 
верхом.
– Мавр Феоктистович, давайте хлороформ! На этот раз прыткий 
попался, в десанте, наверно, служил!
– Скоты! – стенал Исаев. – Избивать старого больного человека!
Стыдоба приложил к лицу пенсионера грязный платок, обильно 
смоченный хлороформом. Через минуту Штирлиц уже ничего не 
чувствовал.
Гмертошвили наложили на нос компресс, а тело Штирлица 
перенесли на стол, освободившийся во время потасовки.
– Кто он такой? Что там у него в паспорте? – спросил Гмертошвили.
– Написано Исаев, а больше ничего не видно, – ответил Стыдоба. – 
Всё кровью заляпано.
– Хрен с ним, какая разница! Брось документы в топку. Теперь его 
прошлое не имеет никакого значения.
– Это точно, – заулыбался Шкафчик.
Трое негодяев снова подошли к Штирлицу.
– Однако, слишком стар, может не вытянуть, – заметил Стыдоба, 
осматривая добычу.
– Крепкий старикан, – кавказец пощупал сломанный нос. – 
Попробовать можно.
– Попробовать, попробовать! Ты-то смотреть будешь, а мне работы 
на два часа! За две недели – двенадцать трупов, не могут перенести 
операцию, и всё тут! Эх, какие при Брежневе были пенсионеры! Блеск! 
Взять, например, Толика... Здоров, как бык! Жалко, крыша поехала...
Стыдоба натянул резиновые перчатки и достал чемоданчик с 
инструментами. Штирлица раздели и протерли ребра на правой стороне 
спиртом. Хирург нашёл в куче сваленных инструментов скальпель 
почище и сделал разрез, из которого волнами хлынула кровь. Кровь 
остановили, и Стыдоба достал капсулу, которую приложил к желудку.
– Подсосалась?
– Кажись, да, шеф.
Капсула со смачным хлюпом вошла в желудок, Стыдоба 
удовлетворенно хмыкнул. Штирлица зашили.
– Может, хоть с этим повезет. Все органы у него в порядке.
– Наверно, вёл здоровый образ жизни.
– Ясное дело, раз политикой не интересовался и газет не читал.
– Это точно. Есть ещё такие старики, которые за собой следят, – 
сказал Стыдоба, ожидая, что его тоже похвалят, но двое сообщников 
промолчали. Тогда Стыдоба по-шпионски пошутил: – Хотя как можно 
следить за собой? Это же извращение!
Негодяи достали бутылку водки и, посмеиваясь, стали без всяких 
тостов пить, не обращая никакого внимания на окружающие их трупы.